Предвестники появления реконструкции

До появления реконструкции

Сегодня в России под исторической реконструкцией мы понимаем воссоздание предметов прошлого, а именно создание реплик мечей и других исторических артефактов – доспеха, оружия, костюма – с использованием досовременных технологий, или стилизаций, напоминающих археологические находки визуально. Однако, соответствующее этому термину понятие английского языка – historical reenactment – пожалуй, имеет мало общего с материальной культурой. Само происхождение слова от глагола «act» - действовать или играть в театральной постановке – говорит о том, что для зарубежной реконструкции воспроизведение событий прошлого стоит выше изготовления предметов костюма или быта. Истоки такого подхода лежат в самом процессе зарождения и развития исторической реконструкции, которая уходит корнями в начало XIX века.

Возрождение средних веков

XIX век для Великобритании был переломным во многих отношениях. Индустриальная революция сместила эпицентр промышленного производства из сельской местности в город. Заводы и фабрики изменили пасторальный ландшафт страны с тысячелетней историей земледелия и скотоводства, а широкая колонизация стран Азии и Африки обеспечила метрополии постоянный приток дешевых ресурсов – таких как хлопок – что совершенно подкосило традиционную для английской деревни индустрию по производству шерсти. Бушевавшая на континенте Французская революция добавляла английской знати головной боли и опасений за собственное будущее. На этом фоне на островах началось настоящее возрождение интереса к средним векам.

Следует сделать ремарку, что средневековье, к которому стремилось сердце английского землевладельца, в реальности, скорее всего, никогда не существовало. В головах Викторианской знати средние века остались овеяны романтическим флером рыцарства, доблести, верности и сентиментального единения человека с природой, не омраченного надвигающимся машинным массовым производством. На начало XIX века развитие исторической науки и объем накопленных знаний о «средних веках» (сам термин «medieval» вошел в широкое употребление только при королеве Виктории) не позволяли составить сколь бы то ни было правдоподобное впечатление о историческом прошлом, но пробелы в научном знании щедро заполняла фантазия художников и писателей, философов и идеологов движения средневекового возрождения.

«Готическое возрождение» - термин, под которым мы знаем комплексное культурное явление, охватывающее конец XVIII и весь XIX век - традиционно связывают с книгой Горация Уолпола «Замок в Отранто» (1764). Действие книги, озаглавленной как готический роман, разворачивалось в мрачном замке. В предисловии автор ссылается на древний манускрипт, попавший к нему в руки, и утверждает, что вся работа заключалась в переводе «аутентичного» текста (концепция аутентичности как соответсвия стандарту, образцу или идеалу, существовавшему в далеком прошлом, тоже ведет свое начало приблизительно из времени публикации романа). Небольшой штрих к портрету автора – Уолпол жил в усадьбе «Клубничный холм», построенной в нео-готическом стиле. Как «Замок в Отранто» стал родоначальником жанра готического романа, так и усадьба вдохновила архитекторов XIX века вернуться к стилю пламенеющей готики.

Пока представления идеологов Просвещения о веке культуры и цивилизации, о человеке рациональном и этичном, о торжестве наук и искусств и о светлом будущем тонули в реках крови на континенте, английская аристократия обратила взоры, как спустя сотню лет напишут композитор и либреттист Гилберт и Салливан, «в любой век кроме нынешнего и любую страну кроме своей» ^[1]. Литераторы погрузились во времена рыцарского прошлого. Публикация нескольких монографий по истории средневековой английской поэзии увенчалась первым за двести лет переизданием «Смерти Артура» (1485) Томаса Мэлори в 1817 году.

Вершиной увлечения средними веками в литературе первой половины XIX века можно смело назвать роман Вальтера Скотта «Айвенго», который увидел свет в 1819 году и рисовал тот самый образ возвышенного, «Высокого» в полном смысле этого слова средневековья, который впоследствии будет манить потомков. На волне ее популярности родился исторический роман как отдельный жанр, Вальтер Скотт стал одним из самых читаемых писателей своего времени, а восьмая глава романа неожиданно нашла отражение в реальном мире.

Эглинтонский турнир

В 1839 году в Шотландии прошел конный рыцарский турнир, вдохновленный сценой из романа Вальтера Скотта. Свой замок для мероприятия предоставил сэр Артур Виллиам Монтгомери, тринадцатый Граф Эглинтон, а в числе участников были в основном английские наследники знатных домов. Список участников турнира – не только конных рыцарей, но и их спутниц, а также маршалов, геральдов, сквайров, музыкантов и шутов – поражает, в первую очередь, статусом участников (к примеру, одним из присутствовавших был Принц Луи Наполеон, будущий император Франции) и скрупулезным вниманием к деталям снаряжения и костюма (несмотря на то, что силуэты в основном подчинялись веяниям Викторианской моды, нежели историческим образцам). Парад участников, открывавший турнир, сопровождал строй алебардистов под руководством Лорда турнира, музыканты и геральды открывали шествие в вышитых геральдических коттах, а сопровождавшие каждого рыцаря оруженосцы были одеты в кирасы, несмотря на то, что участия в боях не принимали^[2].

Тринадцать конных рыцарей участвовали в соревновании, правила которого были взяты из регламентов турнира, написанных в 1602 году и дополнены элементами, написанными в 1465 году. Существенным нововведением был лишь запрет на удары в шлем^[3].

Actions worthy of honor

1. To break the most lances.
2. To break the lance in more places than one.
3. Not to put the lance in rest until near your opponent.
4. To meet point to point of the lances.
5. To strike on the emblazonment of shield.
6. To perform all the determined courses.

Actions most worthy of honor

To brake [sic] the lance in many pieces.

Actions of dishonor

1. To break the lance across the opponent.
2. To strike or hurt the horse.
3. To strike the saddle.
4. To drop the lancer’s sword.
5. To lose the management of the horse at the encounter.
6. To be unhorsed – the greatest dishonor^[4].
7. All lances broken by striking below the girdle to be disallowed.

Достойные действия:

1. Сломать больше всего копий.
2. Сломать копье в нескольких местах.
3. Не опускать копье до сближения с противником.
4. Ударить копьем острие копья.
5. Ударить в плоскость щита.
6. Принять участие во всех намеченных соревнованиях.

Достойнейшее действие:

Разбить копье в щепы

Недостойные действия:

1. Сломать копье о противника.
2. Ударить или травмировать лошадь.
3. Ударить седло.
4. Уронить меч.
5. Потерять управление лошадью при столкновении.
6. Быть выбитым из седла – величайший позор.
7. Не засчитываются копья, сломанные ударом ниже пояса.

Лорд Эглинтон в одеянии Лорда турнира. Портрет кисти Эдварда Г. Корболда. 1840. Музей Виктории и Альберта. Источник: www.vam.ac.uk

Материальная часть – снаряжение участников (в основном, тех, кто не имел фамильного оружия и доспеха), организация ристалищ и зрительских трибун – была поручена лондонскому предпринимателю Сэмюэлю Пратту, известному знатоку доспеха и средневекового оружия. В его шоу-руме в Лондоне выставлялись на продажу исторические образцы доспехов, и участники не преминули воспользоваться возможностью приобрести собственный комплект. Впрочем, позднее репутацию Пратта подпортили доказанные случаи подделки исторических оригиналов.

Helmet and ‘Wild man of Atholl’ crest worn by Viscount Glenlyon at the Eglinton tournament as the ‘Knight of the Gael’, from the collection at Blair Castle, Perthshire. Источник: www.nms.ac.uk

Помимо всадников, несколько сотен участников были одеты в средневековые костюмы, а десятки тысяч зрителей включали в себя посетителей из таких отдаленных мест как Рио-де-Жанейро, Калькутта, и конечно почтенных английских граждан. На протяжении года перед турниром участники тренировались как в личных поместьях, так и в общественных местах, чтобы подогреть интерес к мероприятию. Последняя такая тренировка в Eyre Arms Tavern освещалась в Лондонской Таймс (журналист остался не впечатлен)^[5].

Схема ристалища. Tait's Edinburg Magazine, November 1839.

Повестку мероприятия 1839 года, как и стратегию кампании по продвижению, легко представить в декорациях XXI века. Впрочем, успеха турнир не возымел. Критика называла его «абсурдным» и «средневековым помешательством». Частично виной тому была погода – обычный для туманного Альбиона ливень превратил ристалища в болота чавкающей грязи, костюмы были испорчены, джойстинг отложен на несколько дней, и публика разъехалась, так и не дождавшись зрелища.

Впрочем, по окончании турнира, участники вручили лорду Монтгомери Эглинтонский Трофей в благодарность за организацию мероприятия – серебряную скульптуру, пышно украшенную изображениями рыцарей.

Эглинтонский трофей, деталь. Фото Рождера Гриффита, 18 мая 2011 г. Источник: wikimedia.org

Эглинтонский трофей, общий вид. Фото Рождера Гриффита, 18 мая 2011 г. Источник: wikimedia.org

Провал турнира, запланированного как великолепное воспоминание о блистательном английском прошлом, отозвался в популярной культуре лавиной ироничных отсылок. К примеру, в 1840 году в Уормсли прошел шуточный турнир, на котором рыцари восседали на осликах и сражались кухонной утварью под пристальным вниманием бородатой «королевы красоты»^[6].

Турнир в Уормсли. Литография. 1840.

Интерес к рыцарским поединкам, впрочем, не угас во второй половние XIX века. Рыцари в доспехах сражались на стенах Королевской Академии^[7] – той, что позднее включит исторические реконструкции в ежегодный Лондонский парад. Конные сшибки в Ареззо – итальянском городе – приостановленные в 1810 году, возобновятся в 1904 г. С 1924 года итальянские турниры начнут проводиться как полноценные реконструкции. В Германии в рамках возрождения наследия предков конные рыцарские турниры будут проводить на протяжении 1930х гг. с использованием средневековых доспехов из музейных запасников.

Источник: www.youtube.com

Доспех для джойстинга из коллекции музея Метрополитан. Последний раз использовался на турнире в Дрездене, 1936 г. ca. 1580–90 Источник: www.metmuseum.org

Готическое возрождение в искусстве

На протяжении всей Викторианской эпохи средние века оставались источником вдохновения и восхищения для высшего общества. Переиздание «Смерти Артура» Томаса Мэлори в начале века снова обратило взгляды писателей и художников к легендам артурианского цикла.

John William Waterhouse - The Lady of Shalott 1888

Edmund Leighton. In time of Peril. 1897.

Поэмы Теннисона, самая известная русскому читателю – Волшебница Шалотт в переводе Бальмонта, на десятках страниц описывали мир турниров и рыцарей в самых живописных чертах.

И вдруг раздался

Рев голосов, подобный океану.

Он рыцаря приветствовал, который

Ступил на поле. Был тот выше всех,

В кольчуге цвета зелени лесной.

Сто крохотных серебряных оленей

По ней бежало. На верхушке шлема,

Венчающего голову гиганта,

Не гребень был, а ветка остролиста,

Вся в ягодах, а на его щите

Видны были рог, арфа и копье.

Альфред Теннисон. Королевские идиллии. Последний турнир.

Картины художников из братства Прерафаэлитов, в свою очередь, придали идеальному средневековью визуальное воплощение. В их живописи отразилась мечта и тяга к прекрасному времени, когда подвиги на поле брани преследовали лишь погоню за любовью Прекрасной Дамы и доблесть брала верх над вероломством и бесчестием.

Уильям Холман Хант и Эдвард Роберт Хьюз «Леди из Шалот» (1905).

Эдмунд Лейтон. Дама вышивающая знамя. 1911.

Моя прекрасная Леди. Э. Лейтон. 1914.

Легко обратить внимание, что картины прерафаэлитов и их последователей далеки от знакомой нам по современным исследованиям картины прошлого. На полотнах предстает усредненный экзотический образ средних веков: то, что сегодня можно назвать «фентезийным средневековьем» с его неизменными атрибутами – шнуровками, длинными летящими рукавами, тирольской шапочкой и лютней в руках музыканта.

Увлечение идеалами прошлого диктовало моду в архитектуре и дизайне интерьеров, причем, не только в Англии. Здания в стиле нео-готики появляются в Индии, Москве, Петербурге, по всей Европе, в США и южном полушарии – в Австралии и Новой Зеландии. На этом фоне заново вспыхивает интерес к традиционным формам фехтования. Альфред Хаттон возрождает школу мечевого боя в Англии в 1870-1880е гг.

Фасад Вестминстерского дворца, арх. Август Пугин, 1840-1880 гг.

Библиотека Николая II, арх. Н. Красовский, 1894 г. Зал государственного Эрмитажа.

Увлечение готикой и романтическим средневековьем распространилось по всему континенту и объединяло интеллектуальную элиту разных стран. Однако, к середине XIX века относится другое культурное течение – подъем национализма. Крушение идеалов Просвещения заставило мыслителей отказаться от идеи всеобщего светлого будущего и пристальнее посмотреть в собственное прошлое. Из этого источника берут начало школы национальных языков, национальных литератур, начинается собирание фольклора и мифологических циклов. Культурное наследие становится ценным ресурсом, и чем глубже уходят его корни, тем больше оснований оно дает для морального превосходства над прочими нациями.

На континенте в 1869 году начинается строительство замка Нойшванштайн, Рихард Вагнер пишет цикл опер Кольцо Нибелунга (1848—1874), события которых разворачиваются в легендарном и героическом прошлом. Виолле-ле-Дюк приступает к реставрации Собора Парижской Богоматери (1845-1870) и Каркассона (1853-1879), попутно оставляя заметки о быте и искусстве Средних веков, Джон Хевитт пишет первую большую монографию о рыцарском оружии и доспехе (в 1860, допуская ряд фундаментальных ошибок в интерпретации изобразительных источников, которые впоследствие будут кочевать из монографии в монографию добрую сотню лет, и отголоски этих досадных промахов иногда можно увидеть по сей день). Движение кельтского возрождения и в особенности Гэльская Лига (1893) в Ирландии начинает основывать школы традиционного танца и музыки, сохранять и восстанавливать исторические схемы и мелодии (попутно с основной своей задачей – сохранением гэльского языка). Марк Твен издает «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» (1889), иронически очерчивая парадоксальный интерес современников к временам темных прошлых эпох.

Движение Искусств и Ремесел

Пока творческая мысль парила на полях легендарных сражений, технический прогресс неумолимо уводил европейский быт все дальше от средневековой организации повседневной жизни. Изобретение доменной печи и развитие сталелитейной промышленности, укрощение электричества и открытие электрорафинирования металлов, строительство сети железных дорог, телеграф, последний рейс Катти Сарк – лебединая песня парусного мореходства – облик европейского города менялся с каждым днем. Технологии прошлого, штучный и ручной труд уступали место штамповке и массовому производству.

Но как на любое действие находится противодействие (а противодействие художников – страшная штука), в Лондоне появилось движение Искусств и Ремесел. То, которое призывало (что совершенно неудивительно в свете всего вышесказанного) вернуться в средневековую идиллию, но кроме того – призывало вывести декоративно-прикладное искусство на принципиально новую высоту и вернуться к ручному производству. За движением стояла фигура английского дизайнера текстиля и керамики, а к тому же художника из братства Прерафаэлитов и писателя, Уильяма Морриса.

В годы ученичества он увлекся средневековой литературой, что нашло непосредственное отражение в живописи. Ученик архитектора Джорджа Стрита – одного из главных лидеров движения готического возрождения в архитектуре и архитектора Королевского судного двора в Лондоне – он посвящал свое свободное время созданию иллюстраций к легендам о короле Артуре и дизайну «средневековых» манускриптов.

Здание Королевского судного двора, 1870е-1882. Арх. Джордж Стрит.

Уильям Моррис. 1858 г. Прекрасная Изольда.

Его компания Моррис и Ко сейчас известна в основном дизайном текстиля и обоев, однако, она производила и керамическую плитку и витражи.

Дизайн обоев, 1875.

Гобелен «Видение священного Грааля Сиру Галааду». Sir Edward Burne-Jones, overall design and figures; William Morris, overall design and execution; John Henry Dearle, flowers and decorative details. 1890 г.

Уильям Моррис, 1894. Источник: collections.vam.ac.uk

В производстве текстиля Моррис отказывался использовать анилиновые красители и экспериментировал с традиционными технологиями окраски. Большая часть работы на его фабрике производилась вручную, а цикл производства тканей и обоев занимал несколько дней.

Движение Искусств и Ремесел отвоевало право декоративно-прикладного искусства на собственные выставки, на сосуществование с высоким искусством. Керамика, вышивка, мода и дизайн проникли в музеи наравне с живописными полотнами в основном благодаря усилиям общества, основанного Моррисом, а традиционные техники ручного труда не канули в небытие, а остались в арсенале ремесленников, чтобы передать живую традицию и технологию потомкам.

[1] All centuries, but this // And every country, but his own. Отрывок из либретто оперы «Микадо» (1885) Гилберта и Салливана

[2] In Tait, W., & In Johnstone, C. I. (1839). Tait's Edinburgh magazine. Edinburgh: W. Tait.

[3]The Eglinton tournament: the quest for authenticity. www.nms.ac.uk

[4] Tait's Edinburgh magazine, 1839.

[5] Pionke, 2008.

[6] Pionke, 2008.

[7] Girouard, M. (1981). A Return to Camelot. The Wilson Quarterly (1976-), 5(4), 178-189. Retrieved March 1, 2020, from www.jstor.org/stable/40256532